«ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ПОМПЕИ»
(The Last Days of Pompeii)

В довольно короткое время обрисован весь масштаб трагедии через судьбы главных героев. Основная сюжетная линия связана с четырьмя парами людей, судьбы которых благодаря трагедии неожиданно переплелись между собой, чтобы навсегда изменить друг друга. Мы видим трогательную любовь слепой девушки Нидии и красавца-гладиатора Лидона, такую же трогательную и печальную историю жрицы Ионы и Главкуса, и трагичные истории Клодия и Юлии, Хлои и Петра. Нежные, искренние чувства, бессмертная любовь, отвага и самопожертвование тесно переплетаются в этом сериале…
Помпеи. 79 год нашей эры. Афинский дворянин Главкус прибывает в шумный и яркий римский город и быстро влюбляется в прекрасную греческую Иону. Бывший опекун Ионы, злобный египетский колдун Арбас, имеет планы на Иону и намеревается разрушить их зарождающееся счастье. Арбас уже погубил чувствительного брата Ионы Апекада, соблазнив его присоединиться к порочному священству Исиды. Слепую рабыню Нидию спасает от жестоких хозяев, Бурбо и Стратониса, Главкус, по которому она тайно тоскует. Арбас приводит Иону в ужас, заявляя о своей любви к ней, и приходит в ярость, когда она отказывается от него. Главкус и Апекад спасают ее от его хватки, но Арбас поражен землетрясением, признаком надвигающегося извержения Везувия. Главкус и Иона ликуют в своей любви, к мучениям Нидии, в то время как Апекад находит новую религию в христианстве. Нидия невольно помогает Джулии, богатой молодой женщине, которая смотрит на Главкуса, чтобы получить любовное зелье от Арбаса и завоевать любовь Главкуса. Но приворотное зелье на самом деле является ядом, который сводит Главкуса с ума. Нидия крадет зелье и применяет его. Главкус выпивает совсем немного и начинает буйствовать. Апекад и Олинт, ранний христианин, решают публично раскрыть обман Исиды. Арбас, оправившийся от ран, подслушивает и закалывает Апекада до смерти. Затем он приписывает преступление Главкусу, который наткнулся на место происшествия. Сам Арбас объявил себя законным опекуном Ионы, которая убеждена, что Арбас-убийца ее брата, и заключает ее в тюрьму в своем особняке. Он также заключает в тюрьму Нидию, которая обнаруживает, что есть очевидец убийства, который может доказать невиновность Главкуса-священник Кален, третий узник Арбаса. Она переправляет письмо другу Главкуса Саллюстию, умоляя его спасти их. Главкуса признали виновным в убийстве Апекада, а Олинта-за ересь, и приговорили к скармливанию диким кошкам в амфитеатре. Все Помпеи собираются в амфитеатре для кровавых гладиаторских игр. Подобно тому, как Главкуса приводят на арену со львом-который, обеспокоенный осознанием приближающегося извержения, щадит свою жизнь и возвращается в свою клетку. Саллюстий врывается на арену и раскрывает заговор Арбаса. Толпа требует, чтобы Арбас был брошен льву, но уже слишком поздно: начинает извергаться Везувий. Пепел и камень обрушиваются дождем, вызывая массовую панику. Главкус спасает Иону из дома Арбаса, но на хаотичных улицах они встречают Арбаса, который пытается схватить Иону, но его убивает удар молнии. Нидия уводит Главкуса и Иону в безопасное место на корабле в Неаполитанском заливе, поскольку из-за своей слепоты она привыкла ходить в полной темноте, а зрячие люди оказываются беспомощными в облаке вулканической пыли. На следующее утро она кончает жизнь самоубийством, тихо сползая в море. Смерть предпочтительнее агонии ее безответной любви к Главкусу. Проходит десять лет, и Главкус пишет Саллюстию, ныне живущему в Риме, о своем и Ионы счастье в Афинах. Они построили Нидии гробницу и приняли христианство…
Предвестником извержения стало сильное землетрясение, произошедшее 5 февраля 62 года н. э. и описанное, в частности, в «Анналах» Тацита. Бедствие нанесло большой урон городу, практически все постройки в той или иной степени были повреждены. Большая часть зданий была отремонтирована, однако некоторые сохранили повреждения до самой гибели города в 79 году. Извержение Везувия началось днем 24 августа 79 года и длилось около суток, о чем свидетельствуют некоторые сохранившиеся манускрипты «Писем» Плиния Младшего. Оно привело к гибели трех городов-Помпеи, Геркуланум, Стабии и нескольких небольших селений и вилл. В процессе раскопок выяснилось, что в городах все сохранилось таким, каким было до извержения. Под многометровой толщей пепла были найдены улицы, дома с полной обстановкой, останки людей и животных, которые не успели спастись. Сила извержения была такова, что пепел от него долетал даже до Египта и Сирии. Из 20 000 жителей Помпей в зданиях и на улицах погибло около 2000 человек. Большинство жителей покинуло город до катастрофы, однако останки погибших находят и за пределами города. Поэтому точное число погибших оценить невозможно. Среди погибших от извержения был Плиний Старший, из научного интереса и из желания помочь страдавшим от извержения людям пытавшийся приблизиться к Везувию на судне и оказавшийся в одном из очагов катастрофы-у Стабии.
В 79 году н. э. произошло одно из самых катастрофических извержений вулкана Везувий близ Неаполя. В результате этого катаклизма погибли несколько тысяч жителей римских городов Помпеи, Геркуланум и Стабии и нескольких небольших селений и вилл, располагавшихся у самого подножия вулкана. Везувий породил гигантское раскаленное облако из камней, пепла и дыма высотой до 33 км, выделив при этом тепловую энергию, многократно превосходящую ту, которая выделилась при взрыве атомной бомбы над Хиросимой. Систематические раскопки в Помпеях начались в 1860 году, тогда же исследователями были найдены 40 погребенных под пеплом тел жителей города. Историки обнаружили, что окрестности Везувия были уничтожены пирокластическими потоками. Плиний Младший, древнеримский политический деятель и писатель, был свидетелем случившегося и описал это в своих заметках: «огромное черное облако быстро надвигалось…из него то и дело вырывались длинные, фантастические языки пламени, напоминающие вспышки молний, только намного большие». Его дядя, Плиний Старший, чтобы лучше наблюдать грозное явление природы, подошел на судне слишком близко к месту катастрофы, и в Стабиях уже на суше пал жертвой своей любознательности и стремления помочь людям, отравившись серными испарениями. В процессе раскопок погибших городов выяснилось, что в городах все сохранилось в первозданном виде. Под многометровой толщей пепла были найдены улицы, дома с полной обстановкой, останки людей и животных, которые не успели спастись. Из 20 тыс. жителей Помпей в зданиях и на улицах погибло около 2 тыс. человек. Большая часть жителей покинула город до катастрофы, однако останки погибших находят и за пределами города. Поэтому точное число погибших оценить невозможно. Итальянские археологи установили, что головы жителей Помпей во время извержения буквально взрывались-у них закипала кровь и превращалась в пар. По существующим оценкам, в Помпеях и Геркулануме из-за обильного выпадения пепла и гидротермальных пирокластических потоков, температура которых доходила до 700 °C, погибли около 16 тыс. человек. Предшествующее извержение Везувия, произошедшее в бронзовом веке, выбросило около 0, 32 км³ белой пемзы во время первой фазы извержения («фаза белой пемзы»), в то время как второй, более сильный взрыв вулкана поднял эруптивную колонну на высоту 31 километр и изверг 1, 25 км³ серой пемзы («фаза серой пемзы»). Извержение 79 года выбросило порядка 3 км³ тефры, которая дождем выпала на Помпеи, засыпав город многометровым слоем. Сила извержения была такова, что пепел от него долетал даже до Египта и Сирии. Извержение Везувия в 79 году происходило в два этапа: плинианское извержение, которое длилось восемнадцать-двадцать часов, после чего сошли пирокластические потоки, преодолевшие большое расстояние и почти дошедшие до римского города Мизено. И второй этап-пелейское извержение, которое вызвало еще одну серию пирокластических потоков, два из которых обрушились на Помпеи. Оплонтис, городок неподалеку от Помпей, и Геркуланум были похоронены под слоем мелкого пепла и пирокластических отложений. Стратиграфические исследования извержения Везувия в бронзовом веке и в 79 году позволили выдвинуть предположение о грядущем извержении вулкана. После извержения 1944 года Везувий пребывает в относительно спокойном состоянии. Ученые предположили, что чем дольше вулкан неактивен, тем сильнее будет следующее его извержение, которое может быть особенно опасным для густонаселенного района вокруг Везувия. Традиционно историческая наука относила извержение к 24 августа 79 года, что основывалось на сведениях «Писем» Плиния Младшего. Эта датировка длительное время не подвергалась сомнению. Однако археологи, занимаясь созданием гипсовых отливок тел, погребенных под слоем пепла, обратили внимание на то, что одежды погибших были сделаны из плотной, толстой ткани, не соответствующей жаркому августу. Также было установлено, что трагические события произошли, когда был завершен сбор урожая винограда, гранатов, грецких орехов и рябины, которые не могли созреть в августе. В 2018 году в одной из комнат так называемого «Дома с садом» была обнаружена надпись углем с датой «16-й день до ноябрьских календ»-дня, который обозначал первый день нового месяца, то есть речь идет о 17 октября. Считается, в комнате шел ремонт, который закончили в двух других помещениях дома. Таким образом, надпись была сделана за неделю до трагедии, которая вероятно произошла 24 октября, а не августа. В пользу этой версии говорит и тот факт, что такой недолговечный материал, как древесный уголь, не мог бы сохраниться на стене с предыдущего года. Извержению Везувия посвящена картина Карла Брюллова «Последний день Помпеи», написанная в 1830-33 годах. Брюллов посетил Помпеи в 1828 году, сделав много набросков для будущей картины про известное извержение вулкана Везувий в 79 году н. э. и разрушения города Помпеи близ Неаполя. Полотно выставлялось в Риме, где получило восторженные отклики критиков и переправлено в Парижский Лувр. Эта работа стала первой картиной художника, вызвавшей такой интерес за рубежом. Сэр Вальтер Скотт назвал картину «необычной, эпической». О вулкане писал А. С. Пушкин. Его стихотворение «Везувий зев открыл», вероятно, возникло под впечатлением картины Брюллова «Последний день Помпеи». Кроме того, об извержении Везувия было снято несколько фильмов.
«Последний день Помпеи»-крупноформатная картина русского художника Карла Брюллова (1799-1852), работа над которой была завершена в 1833 году. Хранится в Государственном Русском музее в Санкт-Петербурге. Размер-456 × 651 см. На картине изображены события в Помпеях во время катастрофического извержения Везувия, которое произошло в 79 году нашей эры. Карл Брюллов побывал на раскопках Помпей летом 1827 года во время своей поездки в Неаполь, там же ему и пришла мысль написать большое полотно, посвященное гибели Помпей. Заказчиком полотна стал Анатолий Демидов. В целом работа над картиной заняла около шести лет-с 1827 года, когда Брюллов создал первые наброски и эскизы, до 1833 года. Окончательная версия большого многофигурного полотна создавалась в 1830-33 годах. После завершения работы над картиной Карл Брюллов начал показывать ее в своей мастерской в Риме. Популярность «Последнего дня Помпеи» и его автора стремительно росла: писатель Николай Рожалин сообщал, что в Риме «важнейшим происшествием была выставка картины Брюллова в его студии», «весь город стекался дивиться ей». Из Рима полотно перевезли в Милан, где оно экспонировалось на Миланской художественной выставке 1833 года. Вдохновленный успехом картины в Италии, ее владелец Анатолий Демидов добился включения творения в экспозицию Парижского салона, открывшегося в марте 1834 года, где произведение Брюллова получило большую золотую медаль. Летом 1834 года картина «Последний день Помпеи» была отправлена из Франции в Санкт-Петербург, где Демидов преподнес ее императору Николаю I. В августе 1834 года картина была помещена в Эрмитаже, а в конце сентября того же года полотно было перемещено в отдельный зал Академии художеств для всеобщего обозрения. Картина пользовалась огромным успехом, ей посвятил свое стихотворение «Везувий зев открыл» поэт Александр Пушкин, а писатель Николай Гоголь написал статью, в которой он называл «Последний день Помпеи» одним из ярких явлений XIX века и «светлым воскресением живописи, пребывавшей долгое время в каком-то полулетаргическом состоянии». В 1851 году картина поступила в Новый Эрмитаж, а в 1897 году была передана в создаваемую в то время коллекцию Русского музея императора Александра III (ныне-Государственный Русский музей). Искусствовед Алла Верещагина отмечала, что сюжет полотна «Последний день Помпеи» «был неслыханным в практике классицистической исторической живописи». Художник показал не подвиг одного героя, а затронувшее многих людей стихийное бедствие, тем самым «впервые в русскую историческую живопись вошел народ». По словам искусствоведа Светланы Степановой, произведение Брюллова стало «не просто одним из очередных достижений национальной школы, а явлением, ускорившим эволюцию искусства».
В 1821 году Карл Брюлло окончил Академию художеств, получив большую золотую медаль. Из-за разногласий по поводу того, кто должен был быть его руководителем, Брюлло отказался от продолжения работы в Академии. На следующий год художнику вместе с его братом-архитектором Александром Брюлло-было предложено стать пенсионерами Общества поощрения художников сроком на четыре года. Приняв это предложение, 16 августа 1822 года братья покинули Петербург и отправились в зарубежную поездку-сначала в Германию, а затем, в 1823 году, в Италию, где они поселились в Риме. Перед отъездом из России фамилия братьев Брюлло была официально изменена на русский лад: Александр I пожаловал им «въ», и они стали Брюлловыми.
В то время была весьма популярной тема, связанная с раскопками древних городов-Помпей и Геркуланума, погребенных под слоем пепла в результате извержения Везувия, которое произошло 24 августа 79 года нашей эры. По некоторым данным, в результате этого извержения в Помпеях погибло около двух тысяч человек. Хотя систематические раскопки Помпей начались в 1748 году, они продолжались и в начале XIX века. Создавались произведения искусства, связанные с этой темой. Например, в 1822 году английский художник Джон Мартин написал большое полотно «Разрушение Помпеи и Геркуланума» (161 × 253 см, ныне в галерее Тейт), а в 1824 году появилась опера итальянского композитора Джованни Пачини «Последний день Помпеи», декорации к которой создал Алессандро Санкуирико. Первым из братьев на раскопках Помпей побывал Александр Брюллов, который, по всей видимости, рассказал Карлу много интересного. Выехав из Рима в начале 1824 года, Александр посетил Сицилию, а затем поселился в Неаполе, где создал ряд акварельных портретов. Узнав о том, что в Помпеях было открыто хорошо сохранившееся здание публичных бань (терм), Александр получил от неаполитанского короля позволение делать обмеры и зарисовки любых заинтересовавших его архитектурных сооружений, обнаруженных при раскопках. Получение такого разрешения было непростой задачей, и в этом Александру Брюллову помогла находившаяся в то время в Неаполе Елизавета Хитрово, дочь Михаила Кутузова и вдова Николая Хитрово, по рекомендации которой Александр написал портреты членов неаполитанской королевской семьи. После этого ему удалось выхлопотать требуемое позволение. Воспользовавшись этим разрешением, в том же 1824 году Александр Брюллов посетил Помпеи, которые произвели на него большое впечатление. В письме родителям от 8 мая 1824 года Александр писал, что «вид сих развалин невольно заставил меня перенестись в то время, когда эти стены были еще обитаемы, когда этот форум, на котором мы стояли одни, и где тишина была прерываема какой-нибудь ящерицею, был наполнен народом». В другом письме к матери, датированном 6 декабря 1825 года, он так описывал свои впечатления: «Я вижу огненные реки, вырывающиеся из жерла Везувия», «дождь песку, золы и камней засыпает пышную Помпею, и она исчезает перед моими глазами». Обмеры терм были закончены в 1826 году. Результаты трудов Александра Брюллова по исследованию помпейских бань были опубликованы в вышедшем в 1829 году в Париже альбоме. По некоторым предположениям, именно Александр мог подсказать своему брату сюжет для его будущей картины, изображающей гибель Помпей. Тем временем Карл Брюллов продолжал работу над жанровыми сценами из итальянской жизни, создавая такие полотна, как «Итальянское утро» (1823), «Итальянский полдень» (1827) и «Девушка, собирающая виноград в окрестностях Неаполя» (1827). С 1825 по 1828 год он работал над копией «Афинской школы» Рафаэля-этот заказ, который дал художнику важный опыт работы над многофигурной композицией, был предложен ему русским посольством в Риме, обещавшим заплатить за него 10 тысяч рублей. В 1825 году Карл Брюллов собирался посетить Неаполь вместе со своим сверстником-художником Федором Бруни, но по какой-то причине эта поездка не состоялась.
В июле 1827 года Карл Брюллов, наконец, отправился в путешествие из Рима в Неаполь. Художник пробыл в Неаполе и его окрестностях с начала июля до конца августа, посвятив четыре дня осмотру развалин города Помпеи, которые произвели на него глубокое впечатление. Среди тех, кто мог сопровождать Карла Брюллова в этой поездке, упоминаются имена графини Марии Разумовской, будущего сенатора Ипполита Подчасского, а также графини Юлии Самойловой и Анатолия Демидова. Роберт Винспиер, состоявший чиновником при русском посольстве в Риме, 6 июля 1827 года сообщал Александру Брюллову: «Ваш братец Карл увезен был в Неаполь графиней Разумовской». Она же потом выступала в качестве заказчицы эскиза будущей картины. С графиней Юлией Самойловой Брюллов познакомился в 1827 году в Риме, в художественном салоне княгини Зинаиды Волконской. Впоследствии Самойлову и Брюллова связывала многолетняя близкая дружба. Искусствовед Галина Леонтьева писала, что одной из причин поездки художника в Неаполь могло быть то, что туда же ехала и Самойлова, с которой он познакомился незадолго до этого. Художник Михаил Железнов в своих более поздних воспоминаниях писал, что Карл Брюллов рассказывал ему о том, что в Неаполе он встретился с Анатолием Демидовым, который и повез его в Помпеи. По словам Железнова, «во время осмотра этого города в голове Брюллова блеснула мысль написать большую картину и представить на ней гибель Помпеи», и художник поделился этой мыслью с Демидовым, который «дал ему слово купить задуманную им картину, если он ее напишет». Отмечая, что «из этого, вероятно, ничего бы не вышло», далее Железнов писал, что одна дама, имя которой осталось ему неизвестным, за обедом, на котором присутствовал и Брюллов, завела с Демидовым разговор о поездке в Помпеи и «сумела поставить его в такое положение, что он, из угождения своей собеседнице, заказал Брюллову написать «Последний день Помпеи». Сопоставляя эти сведения, исследователи творчества Брюллова заключают, что этой дамой могла быть Разумовская, которая тем самым как бы уступила свой изначальный заказ Демидову. Учитывая то, что в 1828 году (когда был готов эскиз для Разумовской) Демидову было всего лишь 15 лет, журналист Николай Прожогин высказывал предположение, что передача заказа могла произойти несколько позже. Он же не исключал, что «дамой, подтолкнувшей Демидова на заказ», могла быть другая графиня-Юлия Самойлова.
В целом работа над картиной заняла около шести лет-с 1827 года, когда Карл Брюллов посетил Помпеи и создал первые наброски и эскизы, до 1833 года, когда крупноформатное полотно было показано в Риме и Милане. Искусствоведы делят период создания картины на два этапа. К первому из них (1827-30) относится подготовительная работа, включавшая в себя создание этюдов и первых эскизов, а ко второму (1830-33)-написание большого многофигурного полотна. Начиная работу над картиной, Карл Брюллов тщательно изучил исторические документы, связанные с извержением Везувия. В частности, он прочитал свидетельства очевидца событий, древнеримского писателя (впоследствии также политического деятеля и адвоката) Плиния Младшего, который в своих письмах к историку Тациту писал: «Уже первый час дня, а свет неверный, словно больной. Дома вокруг трясет. На открытой узкой площадке очень страшно. Вот-вот они рухнут. Решено, наконец, уходить из города. За нами идет толпа людей, потерявших голову. С другой стороны черная страшная туча, которую прорывали в разных местах перебегающие огненные зигзаги. Она разверзлась широкими полыхающими полосами, похожими на молнии, но большими. Тогда мать просит, уговаривает, приказывает, чтобы я убежал: для юноши это возможно. Она, отягощенная годами и болезнями, спокойно умрет, зная, что не была причиной моей смерти». Исследователи творчества Брюллова полагают, что самое раннее письменное упоминание художника о работе над новой картиной относится к марту 1828 года: в письме к своему брату Федору Карл Брюллов писал: «Эскиз для картины, заказанной мне графиней Разумовской, приведен в порядок. Сочинение следующее: «Последний день Помпеи». В том же письме художник сообщает, что местом действия им была выбрана улица Гробниц, а картинная линия проходит от гробницы Скавра к гробнице сына жрицы Цереры. Далее художник пишет: «Декорацию сию я взял всю с натуры, не отступая нисколько и не прибавляя, стоя к городским воротам спиною, чтобы видеть часть Везувия как главную причину-без чего похоже ль было бы на пожар?». В том же письме Карл Брюллов подробно описывает группы действующих лиц, которые он предполагал изобразить на полотне. Улица Гробниц была открыта археологами относительно недавно, за десять лет до приезда Брюлловых в Италию. Место, выбранное художником, находилось за городской чертой-на дороге, ведущей к Неаполю. Гробница Скавра была описана в изданной в 1817 году книге археолога Уильяма Гелла и архитектора Джона Питера Ганди. Самая левая часть таблички на памятнике была отколота, и на ней можно было прочитать только часть имени захороненного-…icius Scaurus, а также его должность-дуумвир юстиции. Гелл и Ганди предположили, что его полное имя-Ариций Скавр (Aricius Scaurus), но впоследствии выяснилось, что там был захоронен Умбриций Скавр (Umbricius Scaurus), а усыпальница была воздвигнута его отцом Авлом Скавром (Aulus Scaurus).
Весной 1828 года снова начал проявлять свою вулканическую активность Везувий. Живший в Неаполе художник Сильвестр Щедрин в письме к своему брату Аполлону от 6 мая 1828 года писал: «Наконец мне удалось увидеть и сделать этюд с натуры: извержение Везувия». Весть об этом событии быстро распространилась по Италии: чтобы быть свидетелями этого зрелища, многие иностранцы, находившиеся в Риме, поспешили в Неаполь. В том же письме Сильвестр Щедрин сообщал, что среди прибывших в Неаполь был и Карл Брюллов, но, по его словам, «лишь Брюллов явился ко мне, то, как насмех, стихший вулкан перестал вовсе куриться, и он, пробыв дня четыре, возвратился опять в Рим». В 1828 году Карл Брюллов завершил работу над копией фрески Рафаэля «Афинская школа», которая находилась в Ватиканском дворце. Опыт копирования многофигурного произведения оказался очень ценным для построения композиции картины «Последний день Помпеи». Кроме этого, значительное влияние на художника оказала другая ватиканская фреска-«Пожар в Борго», созданная Рафаэлем и его учениками. Искусствоведы полагают, что именно она дала Брюллову импульс для создания первых эскизов и поиска основных фигур будущего полотна. По словам самого Брюллова, которые цитировал в своих воспоминаниях скульптор Николай Рамазанов, «надо было пережевать 400 лет успехов живописи, дабы создать что-нибудь достойное нынешнего требовательного века». Там же Рамазанов приводил следующее высказывание Брюллова: «Для написания «Последнего дня Помпеи» мне еще мало было таланта, мне нужно было пристально вглядеться в великих мастеров». Именно для «совета» со старыми мастерами уже в процессе работы над картиной Брюллов ездил в Венецию и Болонью-в Венеции художник хотел еще раз повидать творения Тициана и Тинторетто, а в Болонье он на некоторое время задержался, копируя «Святую Цецилию» Рафаэля. Задержки, приводившие к отсрочке написания большого полотна, в конце концов, привели к недовольству заказчика-Анатолия Демидова. В письме к Демидову от 4 сентября 1830 года Карл Брюллов писал, что ему передали сведения о намерении заказчика разорвать относящийся к картине «Последний день Помпеи» контракт в том случае, если работа над полотном еще не начата. Художник сообщал Демидову, что по ряду непредвиденных обстоятельств он «не имел на холсте другого, кроме одних начертаний фигур; время приближалось к концу контракта, а окончание картины слишком было далеко от оного». Возможно, Брюллов несколько приуменьшал сделанную им работу, поскольку примерно в то же самое время он писал скульптору Самуилу Гальбергу, что «половина картины Помпеи для Демидова уже написана», добавляя, что «сия работа меня совершенно сделала так прилежным, как ты меня Самойлушка желал видеть». Как бы то ни было, в ответ на письмо Брюллова Демидов попросил его продолжить его работу над полотном, «назначив для окончания картины такой срок в новом контракте, какой Брюллов признает сам за лучший для себя». Художник Михаил Железнов со ссылкой на рассказы самого Брюллова писал, что «к концу 1830 года в брюлловской Помпее все фигуры были только поставлены на места и пропачканы в два тона», причем «вся эта работа была закончена в две недели и так подействовала на организм Брюллова, что у него от упадка сил дрожали голова, руки и ноги». Николай Рамазанов тоже отмечал, что во время работы над «Помпеей» Брюллов «доходил до такого изнеможения сил, что нередко его выносили из мастерской». В мае 1831 года в мастерской у художника побывал писатель Алексей Толстой, который записал в своем дневнике: «Мы были у живописца Брюллова, который начал писать для князя Демидова картину, представляющую последний день Помпеи». В 1832 году, незадолго до своей смерти, мастерскую Брюллова посетил шотландский писатель Вальтер Скотт, который провел у полотна несколько часов. По словам самого Брюллова, знаменитый посетитель «просидел целое утро перед картиной, весь смысл, всю подноготную понял». После этого Вальтер Скотт подошел к художнику, пожал обе его руки и сказал, что он ожидал увидеть исторический роман, но увидел гораздо больше-целую эпопею. Для Брюллова поддержка писателя была чрезвычайно важна-не только тем, что историческая концепция его картины была признана историческим романистом, но и потому, что тем самым он получил признание писателя романтического направления, сумевшего понять глубокий смысл полотна. Работа Брюллова над «Последним днем Помпеи» глубоко взволновала и художника Александра Иванова-будущего автора «Явления Христа народу», работавшего с 1830 года в Риме. Иванов писал Брюллову: «Любопытный видеть славную Вашу картину, я несколько раз покушался прийти к Вам в студию, но, наконец, несмотря на все убеждения людей к Вам близких войти к Вам без позволения, я решился написать к Вам письмо сие, в коем теперь спрашиваю самих Вас, позволите ли Вы мне видеть труды Ваши?». Другого живописца-Петра Басина, увидевшего «Последний день Помпеи» еще в состоянии подмалевка-картина Брюллова вдохновила на создание полотна «Землетрясение в Рокка ди Папа близ Рима». В начале 1833 года в письме к Обществу поощрения художников Александр Иванов сообщал: «Брюллов оканчивает картину свою, удивляющую уже Рим, а следовательно и Европу». Тем не менее, по свидетельству жившего в Риме художника Якова Яненко, весной 1833 года работа Карла Брюллова над полотном «Последний день Помпеи» все еще продолжалась. В письме к Александру Брюллову от 13 апреля 1833 года Яненко сообщал, что его брат «творит чудеса», а его новая картина-чудо. По словам Яненко, Карл Брюллов «себя прославил между новейшими художниками», все «за счастье поставляют видеть картину в его студии, хотя еще не совсем законченную». Только к осени 1833 года работа была завершена. Художник Михаил Железнов вспоминал, что, заканчивая работу над большим холстом, Брюллов остался недоволен своим произведением-«по его расчету фигуры должны были выходить из холста, а в картине они не имели того рельефа, который он хотел им придать». После этого Брюллов в течение двух недель ходил в мастерскую, пытаясь понять, в чем заключалась неверность его расчета. В своем рассказе Железнов приводил следующие слова Брюллова: «Наконец, мне показалось, что свет от молнии на мостовой был слишком слаб. Я осветил камни около ног воина, и воин выскочил из картины. Тогда я осветил всю мостовую и увидел, что картина моя была окончена». Когда работа над картиной была окончательно завершена, Карл Брюллов стал показывать ее в Риме в своей мастерской на Via di San Claudio. Заказчик картины-Анатолий Демидов-заплатил за полотно сорок тысяч франков. Популярность картины и ее автора стремительно росла: в те дни вместо обычного приветствия на римских улицах и в местных кафе можно было услышать: «Видели ли вы картину «Последний день Помпеи», о которой говорит весь Рим?». Писатель Николай Рожалин в письме к литературному критику Степану Шевыреву от 25 августа 1833 года сообщал: «У нас в Риме важнейшим происшествием была выставка картины Брюллова в его студии. Весь город стекался дивиться ей». По рассказу самого автора «Помпеи», изложенному в воспоминаниях его ученика Аполлона Мокрицкого, в один из дней к нему в мастерскую пришел глава римской школы художников Винченцо Камуччини, который, постояв несколько минут перед картиной, подошел к Брюллову, прижал его к себе и сказал: «Обними меня, Колосс!». Работавший в Риме датский художник и скульптор Бертель Торвальдсен заявил, что «такой картины никто из теперешних художников не только написать, но и скомпоновать не в силах». Художник Григорий Гагарин писал, что «успех картины «Гибель Помпеи» был, можно сказать, единственный, какой когда-либо встречается в жизни художника». По словам Гагарина, «это великое произведение вызвало в Италии безграничный энтузиазм»: в разных городах ее автору устраивали торжественные приемы, «ему посвящали стихотворения, его носили по улицам с музыкой, цветами и факелами». Из Рима полотно перевезли в Милан, где оно с успехом экспонировалось на Миланской художественной выставке 1833 года, проходившей в Брерском дворце. Участие полотна в этой экспозиции было обеспечено при содействии Юлии Самойловой. Сообщая об этом факте, художественный критик Владимир Стасов писал, что «Последний день Помпеи» был помещен на выставке «стараниями графини Самойловой, как видно из письма А. Н. Демидова к его брату в ноябре 1833 года». Слава художника росла, его картину сравнивали с творениями Рафаэля, Микеланджело и Тициана. Брюллов получил диплом почетного члена Миланской Академии изящных искусств, в сопроводительном письме от которой было написано: «Присоединив Вас к себе в качестве своего почетного члена, Академия только увеличила блеск своей славы». Академии Болоньи, Флоренции и Пармы также сделали Брюллова своим почетным членом. Будучи в восторге от исключительного успеха картины «Последний день Помпеи» в Италии, ее владелец Анатолий Демидов очень хотел показать творение и во Франции. Благодаря его стараниям полотно Брюллова было включено в экспозицию Парижского салона, открывшегося в марте 1834 года. Вместе с «Последним днем Помпеи» на выставке, проходившей в Лувре, экспонировались полотна известных французских художников: «Мученичество святого Симфориона» Энгра, «Казнь Джейн Грей» Делароша, «Битва Мария с кимврами» Декана, «Смерть Пуссена» Гране, «Арабский сказитель» Верне, «Алжирские женщины» Делакруа и другие. Содержанием многих из этих картин, как и полотна Брюллова, была тема страдания. В целом прием, оказанный в Париже картине «Последний день Помпеи», оказался менее восторженным, чем в Италии. В частности, автор статьи в журнале «L’Artiste» писал, что, по его мнению, у полотна Брюллова слишком большой размер, и сама картина «опоздала на 20 лет», хотя она и «задумана с большой смелостью воображения». Отзыв, опубликованный в газете «Debats», был еще более негативным: «В этом произведении нет воодушевления, оно оставляет зрителя холодным и невнимательным». Одну из причин такого прохладного приема критик «Gazette de France» видел в том, что «прекрасная картина господина Брюллова прибыла слишком скоро в Париж после пребывания в нем казаков». Несмотря на критические высказывания в прессе, произведение Брюллова получило высокую оценку жюри Салона, которое присудило художнику большую золотую медаль. По словам искусствоведа Эсфири Ацаркиной, картина Карла Брюллова «была высоко оценена жюри потому, что поражала грандиозностью события, патетикой чувств, правдивостью ситуации», создавая тем самым «впечатление подлинной монументальной эпопеи». Летом 1834 года, после окончания парижской выставки, по распоряжению Анатолия Демидова картина «Последний день Помпеи» была запакована в огромный ящик, погружена на корабль «Царь Петр» и отправлена из Франции в Санкт-Петербург морем. Вместе с полотном, прибывшим в российскую столицу в июле, туда же была доставлена и заказанная в Париже золоченая деревянная рама, причем владельцу картины пришлось ходатайствовать о беспошлинном пропуске холста, подрамника и рамы. Сам же Демидов, имея «непреодолимое желание тотчас повергнуть картину на высочайшее воззрение», отправился сухопутным путем, прибыв в Санкт-Петербург раньше, чем туда было доставлено полотно. Император Николай I благосклонно принял картину Брюллова, подаренную ему Демидовым, и распорядился поместить ее в Эрмитаже, в бывшей мастерской английского художника Джорджа Доу, где она была установлена в августе. В конце сентября того же года полотно было перемещено в отдельный зал Академии художеств для всеобщего обозрения. В письме от 12 сентября 1834 года Демидов сообщал Брюллову: «Достославную сию картину я всеподданнейше поднес государю императору и удостоился благосклонного принятия. Жаль одного, что вас здесь не было самих, когда все восхищались зрелищем произведения и необыкновенного гения вашего». Демидов советовал художнику, не опасаясь ничего, «не терять случая сюда приехать», добавляя, что «вы чрез свой приезд выиграете много и удержаны здесь не будете». Академия художеств сообщила Брюллову, что, хотя своими достижениями он заслужил положение профессора, ему присваивается только звание почетного вольного общника. Вместе с этим званием художник получил лишь «право носить мундир старшего профессора», оставаясь при этом в чине титулярного советника. Формальной причиной отказа в звании профессора было то, что Брюллов создавал «Последний день Помпеи» по свободному выбору, а не по академической программе. Согласно уставу Академии, в звание профессора можно было возводить «отличившегося в бытность свою за границею пенсионера по возвращении его в отечество и по исполненной заданной ему от Совета программе». 25 сентября 1834 года Совет Академии пытался ходатайствовать перед Николаем I о возможности присвоить Брюллову звание профессора в порядке исключения, учитывая то, что картина «Последний день Помпеи» «имеет неоспоримо величайшие достоинства, ставящие ее в число необыкновенных в нынешнее время художественных творений в Европе». 29 ноября того же года Министерство императорского двора известило Академию о том, что «государь император не соизволил изъявить высочайшего соизволения на возведение художника Карла Брюллова в звание профессора, а соизволили отказаться, что в сем случае надлежит держаться устава». При этом, «желая изъявить новый знак всемилостивейшего внимания к отличным дарованиям сего художника», император пожаловал ему орден Святой Анны 3-й степени. Кроме этого, Николай I подарил художнику бриллиантовый перстень. Отец художника, Павел Брюлло, не дожил до этих событий-он скончался в январе 1833 года. Хотя он так и не увидел сына после долгой разлуки, до него успели дойти слухи об успешной работе Карла над большим полотном. 27 октября 1834 года от чахотки умер младший брат Карла, начинающий художник, воспитанник Академии Иван Брюлло, которому было около 20 лет. Незадолго до его смерти, когда картина «Последний день Помпеи» начала экспонироваться в академическом зале, товарищи Ивана на руках принесли его к полотну старшего брата. По одному описанию, «его несли сквозь бесчисленную толпу, молча расступавшуюся перед ними», по другому-«в часы, свободные от публики, его принесли в кресле из академического лазарета и оставили в зале одного», после чего он долго молча сидел перед картиной, впервые за долгое время совершенно не кашлял и, закрывая и открывая глаза, как бы вбирал картину в себя, чтобы унести с собой ее образ. Полотно Брюллова вдохновляло поэтов и писателей на создание литературных произведений. Возвратившись с проходившей в 1834 году выставки, на которой экспонировался «Последний день Помпеи», Александр Пушкин по памяти набросал одну из групп полотна-старца, которого несут сыновья-и написал стихотворение:
Везувий зев открыл-дым хлынул клубом-пламя
Широко развилось, как боевое знамя
Земля волнуется-с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом
Под каменным дождем, под воспаленным прахом
Толпами, стар и млад, бежит из града вон.
Находясь под влиянием произведения Брюллова, английский писатель Эдвард Бульвер-Литтон в 1834 году написал роман «Последние дни Помпеи». Полотно, которое писатель увидел на выставке в Милане, стало одним из источников его творческого импульса, а христианские мотивы в романе, возможно, были связаны с образом священника, изображенного Брюлловым. Несмотря на успех, с которым полотно «Последний день Помпеи» было принято в России, Карл Брюллов не торопился возвращаться на родину. Его возвращение состоялось в конце 1835 года: 17 декабря он прибыл в Одессу из Константинополя на пароходе «Император Николай». Как сообщала газета «Одесский вестник» в номере от 4 января 1836 года, жители города «с нетерпением ожидали увидеть господина Брюллова, которого имя заняло столь блистательное место между европейскими артистами и которого могущественной кисти Россия одолжена дивным созданием «Последний день Помпеи». В том же номере газеты описывался торжественный обед, на котором новороссийский и бессарабский генерал-губернатор Михаил Воронцов провозгласил тост в честь живописца, завершив его словами: «Мы радуемся, что мы первые из наших соотечественников уверяем вас в том уважении, в той благодарности, которую каждый русский человек чувствует к творцу «Последнего дня Помпеи». В начале января 1836 года Брюллов выехал из Одессы в Москву, где провел несколько месяцев. На обеде, устроенном в его честь Московским художественным классом 28 января 1836 года, певец-баритон Николай Лавров исполнил песню «Там, где парил орел двуглавый», содержавшую следующее четверостишие: «Принес ты мирные трофеи-С собой в отеческую сень-И был последний день Помпеи-Для русской кисти первый день!». Автором музыки был композитор Алексей Верстовский, а стихи приписывались Евгению Баратынскому. В Москве Брюллов пробыл до конца мая, после чего в сопровождении Михаила Загоскина отправился в Санкт-Петербург. По случаю прибытия живописца в помещении Академии художеств был организован праздничный прием, состоявшийся 11 июня 1836 года. Торжественное событие было подробно описано в письме художника Андрея Иванова (бывшего наставника Брюллова) своему сыну Александру от 8 августа 1836 года. По словам Иванова, общий стол был накрыт перед полотном «Последний день Помпеи», причем «на одну сажень расстояния от картины была протянута решетка, чтобы не близко подходить к оной». За столом был предложен тост за Карла Брюллова, «прославившего в Европе имя русского художника». В 1851 году картина «Последний день Помпеи», хранившаяся до этого времени в Академии художеств, была перемещена в только что построенное здание Нового Эрмитажа, где она находилась в зале русской школы. Во время пребывания в Эрмитаже картину часто копировали начинающие художники. В 1897 году она была передана в создаваемый в то время Русский музей императора Александра III (ныне Государственный Русский музей), где она и находится до сих пор. После открытия музея в 1898 году она была выставлена в Михайловском дворце, в одном зале с другой картиной Брюллова «Осада Пскова». По воспоминаниям Александра Бенуа, в том же зале находились «Медный змий» и «Смерть Камиллы, сестры Горация» Бруни, «Христианские мученики в Колизее» Флавицкого, «Явление Христа Марии Магдалине после воскресения» Иванова, «Тайная вечеря» Ге, и еще две-три картины Айвазовского. Отмечая тот факт, что и в Эрмитаже, и после передачи в Русский музей «Последний день Помпеи» располагался рядом с «Медным змием», Александр Бенуа писал: «Оба колосса русской живописи нашли себе место на одной стене, как будто и действительно эти гиганты-парные между собой произведения». Во время Великой Отечественной войны часть картин из собраний Государственного Русского музея была эвакуирована. Для таких крупноформатных картин, как «Последний день Помпеи», специально изготавливали деревянные валы длиной до 10 м и диаметром от 60 до 120 см, на которые их наматывали. Эти валы были сделаны из фанеры на деревянном каркасе, которая была обтянута искусственной замшей. 1 июля 1941 года экспонаты музея, подготовленные к эвакуации, были отправлены на Московский вокзал, далее на специальном эшелоне в сопровождении военной охраны в Горький (ныне Нижний Новгород), а затем по Волге и Каме в Молотов (Пермь). Прибывшие туда картины и другие экспонаты были размещены в Молотовской областной картинной галерее (ныне Пермская государственная художественная галерея), расположенной в здании Спасо-Преображенского кафедрального собора. После окончания войны экспонаты были возвращены в Русский музей-ящики с большими картинами прибыли туда 17 апреля 1946 года. В 1995 году проводилась масштабная реставрация полотна, во время которой было осуществлено дублирование с рабочего подрамника на новый холст, проведены укрепление красочного слоя, регенерация старого лака и тонирование утрат, а также удалены загрязнения, кромки и пластыри с тыльной стороны картины. Реставрация картины проходила в Колонном зале корпуса Бенуа, куда полотно было доставлено на валу. Полотно «Последний день Помпеи» выставляется в зале № 14 Михайловского дворца, где находятся и другие картины Карла Брюллова, а также несколько произведений Ивана Айвазовского («Девятый вал», «Волна»).
Картина снималась только для телевидения.