«НАПОЛЕОН»
(Napoleon vu par Abel Gance)

Более пяти часов биографии Наполеона, немой исторический блокбастер с гигантскими баталиями, штормами, спецэффектами, блестящими актерами и новаторскими монтажными приемами, от которых захватывает дух…
Рождение античного героя из духа Хаоса. Абель Ганс задумывал «Наполеона», как монументальное полотно из шести частей. Но в итоге, когда первая же часть разрослась до 9 часов непрерывной демонстрации режиссерской мощи, на проект ушло более 20 миллионов франков, описания съемочного процесса приобрели сходства с наполеоновскими военными компаниями, короче, Остапа понесло и стало понятно, что дурачков, согласных финансировать остальные пять серий визуального безумия не предвидится и проект был свернут. На родине Императора все покрутили у виска и в большинстве своем забыли. Многочисленные технические достижения (не зря автор в 1954 году получил премию именно, как изобретатель-именно он первым использовал полиэкраны, двойную экспозицию, деформатирующую оптику) «ушли в народ» (в смысле стали использоваться в кино в хвост и в гриву), но нарезанное на куски кино оставалось культом среди узкого круга фанатов. И только в 1981 историк кино Кевин Бранлоу, который считал восстановление «Наполеона» делом жизни, при поддержке Британского института кино собрал сохранившиеся пленки по миру и смонтировал в соответствии с авторским сценарием, выпустив версию пять с лишним часов. Безоговорочный триумф. Абель Ганс был уже стареньким, но он до него дожил. Такая инверсия исходного замысла только усиливает трактовку истории главного героя, как истории маленького, но очень гордого мальчика, корсиканский акцент которого высмеивали одноклассники в Бриенне, дразня его «соломинкой-в-носу» и который на восклицание преподавателя, дескать «да кто ты такой?» ответил с большим достоинством и важно: «Я-человек». Абсолютно реальный эпизод (по крайней мере, он является частью мифологии о Бонапарте, и в отличии от многого другого, его не Ганс выдумал), который вошел в фильм. Режиссер намеренно раздувает этот индивидуальный случай восхождения и достоинства до планетарных масштабов, превращая историю Наполеона практически в апокриф о мессии, призванном спасти и привести к вершинам человеческого духа Францию, и весь мир заодно. Упоминание острова Святой Елены только однажды кольнет предчувствием маленького Наполеона в исполнении юного актера Владимира Руденко. Но до Святой Елены не дойдет-все закончится массами оборванных солдат, самозабвенно шагающих за своим будущим Императором (тогда еще генералом Директории) во время Итальянской компании. В остальном, это история человека, которого отвергают, высмеивают и гонят, чтобы впоследствии принять его величие и правоту вопреки всему. «И в небе неизвестный дирижер отбивал такт армейского ритма». За такую апологетику сверхчеловека Ганса обвиняли в милитаризме, правизне, чуть ли не в фашизме. Впрочем, в фашизме и обвиняли открыто-прочитайте рецензию Муссинака, которую часто цитируют, полностью. Он там просто жжет глаголом, есть и справедливые аргументы (и политическая обстановка в 1927, которой обусловлена резкость Муссинака и его слова о фильме, как об «опасном», хорошо понятны), тем не менее, в целом-это бред. Во-первых, стоит учесть, что режиссер воспринимал эту историю во многом, как личную (изначальное название честно предупреждало «Наполеон, каким его увидел Абель Ганс) и с точки зрения такой трактовки Наполеон-ребенок по сравнению с большим художником со сверхидеей. Во-вторых, стоит учесть, какую роль исполняет сам Ганс. Вы таки удивитесь, но не главного героя (ну а что-он бы мог, я в него верю). Играет он там «архангела смерти» Сен-Жюста и это показательно. На Сен-Жюста, конечно, он не похож от слова «совсем». Начиная с возраста-как известно, тот был казнен в 26 лет, а Абелю Гансу во время съемок почти под сорок. Очень манерный, утрированный, с серьгами в обоих ушах, большую часть времени он нюхает розу или пудрится, а между этим-проповедует террор. Но в части «Термидор» он говорит о необходимости жертв, а заканчивает фразой «Я презираю прах из которого создан, я отдаю его вам», чем срывает гром оваций. Во всем этом столько позерства, что он, как ни странно, начинает нравиться. Ближе к концу, перед Итальянской компанией, есть очень важная сцена, когда Бонапарт приходит ночью в пустой Конвент и видит души погибших депутатов, которые передают ему Францию, призывают спасти Революцию и установить всеобщую Республику без национальных границ. И вот сам Сен-Жюст ему говорит, мол, если он предаст их идеалы, то мы придем за тобой и заставим жестоко пожалеть об этом. В этом видится завещание и мнение о Наполеоне самого Ганса. Ну какой же он после этого фашист? Сдается, что если бы сняли до конца, то там после восхождения героя и его низвержение задумано. Интересно, что Шарлотту Корде, убийцу Марата играет жена Ганса-Маргерит, женщина с удивительнейшим лицом. Шарлотта появляется в фильме на минуты, но это лицо вы уже никогда не забудете и ни с кем не перепутаете. Вот, что пишут о смысле и истории появлении этого персонажа на сайте журнала «Сеанс»: «О том, что с камерой лучше договориться сразу, дабы умерить ее страсть к смерти, Маргерит Ганс знала не понаслышке. В ее сестру Иду Ганс влюбился, когда война была еще в разгаре. Оставил ради мадемуазель Данис свою первую жену, в 1918-м развелся официально. В день, когда он начал писать сценарий «Колеса», у Иды диагностировали туберкулез. В день, когда был закончен монтаж, Ида умерла. Маргерит вошла в жизнь Ганса на смену не столько сестре, сколько ее Смерти. За месяц до официальной премьеры фильма Маргерит заняла место усопшей, вступив в права законной супруги». Роль самого Марата, кстати, исполняет Антонен Арто, но о нем не стоит даже начинать. Это дело тянет на отдельный текст и возможно не один-персона культа и все такое. Все это создает причудливый рисунок поэтического мира, где профиль Альберт Дьедонне, играющий взрослого Бонапарта накладывается на профиль орла (кстати, похож). Волны бушующего во время шторма моря запараллеленны с бушующим морем людским в Конвенте (самая знаменитая сцена этого фильма, для которой Ганс изобрел специальную камеру-маятник), человек равен Богу, а жизнь и свобода рифмуются с жертвой и смертью. Разумеется, никакой он не фашист-кажется, его вообще не интересовала политика, как и история (которую он там поимел прямо, как девку уличную). Просто он эстет и романтик. А романтики-это безумные создания, которые могут дружить только с орлами, звездами, планетами и океанами, мыслят в больших категориях, и готовы перевернуть Землю и поджечь мир ради удачной рифмы.